Анализ стихотворения Тютчева Природа - сфинкс. И тем она верней…. «Природа – сфинкс», анализ стихотворения Тютчева История стихотворения “Природа - сфинкс” и его ключевые особенности

В стихотворении «Не то, что мните вы, природа...» поэт ополчился на тех, кто не верит в одухотворенность природы, в то, что у нее есть душа, а в стихотворении «Певучесть есть в морских волнах...» утверждал, что она внутренне гармонична и прекрасна. Но и в том и в другом случае природа содержала некую загадку, которую Тютчев и предлагал разгадать себе и человечеству. Теперь все иначе:

Природа - сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.

В этом поэтическом афоризме содержится прямо противоположное прежним стихотворениям мнение. Человек и природа изначально враждебны, причем не человек вносит разлад и дисгармонию в природу, а природа провоцирует человека отыскивать в ней несуществующие тайны. Она уподоблена злобному мифическому чудовищу сфинксу и метафорически наделена губительным инстинктом. Однако в отличие от мифического сфинкса, который задавал путникам загадку, у природы такой загадки вообще нет, и она, природа, лишена внутреннего смысла и несостоятельна. Идея стихотворения может быть повернута иной гранью: Тютчев написал скорее всего не о «виновности» природы, а о слабости человеческой мысли, поскольку не природа содержит загадку в себе и побуждает человека ее разгадать, а сам человек приписал природе несвойственную ей тайну и тщетно пытался и пытается в нее проникнуть. Свой собственный «искус» человек сделал побуждением природы, ее вызовом, будто бы обращенным к нему, и стал отвечать на этот вызов. Придумав несуществующую загадку, человек, естественно, не может ее разгадать и «тем... верней... губит» себя. Ситуация выглядит вдвойне парадоксальной, поскольку «искус», идущий от человека, осмыслен принадлежащим природе.

Впрочем, и это стихотворение лишь один из моментов поиска истины. Согласно другим стихотворениям Тютчева, природа не знает ни времени, ни пространства.

С особой силой эта тема развернута в стихотворении «От жизни той, что бушевала здесь...» (1871).

Во второй половине августа 1871 года Тютчев побывал в селе Вщиж Брянского уезда Орловской губернии, которое некогда было удельным княжеством. Там сохранились древние курганы - памятники удельных распрей и сражений. Но теперь, во время приезда Тютчева, «от жизни той, что бушевала здесь», «уцелели»

Два-три кургана, видимых поднесь...

Эта картина, выдержанная в духе исторической элегии, наводит поэта на философское размышление:

Природа знать не знает о былом,
Ей чужды наши призрачные годы...

Помимо того что природа не знает ни времени, ни пространства, она еще лишена памяти. Кроме того, у человека и природы разные сроки жизни: природа вечна и бесконечна, тогда как отдельный человек смертен и конечен, и потому ему отведены «призрачные годы». Это переживание рождает у поэта изящную метафору: «И перед ней мы смутно сознаем/Себя самих - лишь грезою природы». Человек сколько угодно может мыслить себя отдельно от природы и даже гордо противополагать себя ей как «мыслящий тростник», но «смутно сознает» печальную для него истину, которая умеряет его претензии. С точки зрения вечной природы, все войны, схватки, сражения, битвы, вся жизнь и все «подвиги» выглядят «бесполезными», потому что по-прежнему природа равнодушна к человеческим деяниям, по-прежнему, несмотря ни на какие разрушения, торжествует жизнь и красота.

Тютчев неожиданно роняет слово «приветствует», которое свидетельствует вовсе не о равнодушии природы к человеку, о чем он только что сказал, а о способности ее умиротворять страсти, желания, порывы и восстанавливать мировой порядок, не терпящий обособленности человеческой личности из «общего хора», согласно другому стихотворению поэта.

Та же тема по-иному развита в других стихотворениях.

Весна, как и другие времена года, бессмертна. Она каждый раз «в условный час слетает» на землю и, подобно божествам, «блаженно-равнодушна». Весна «не ведает», «была ль другая перед нею», была ли она краше или нет. Сама природа не может сказать о себе, красива она или безобразна, гармонична или дисгармонична. Природа не может оценить себя, потому что она стихия. В ней есть душа, есть особый язык, но нет сознания. Разум, сознание, рассудок даны человеку, который выделился из природы и получил возможность оценивать ее не изнутри, а со стороны, извне. Поэтому, когда человек растворяется в природе и сливается с ней, он теряет способность оценивать природу с эстетической точки зрения. Он становится сам природой, таким же блаженно-равнодушным, как и она, и утратившим знание о себе. Но, выделенный из природы, он обретает сознание, которое сигнализирует ему, что между ним и природой разлад. Он жаждет гармонии и думает, что, погрузившись в природу, достигнет гармонии. Потому-то он так рвется соединиться с ней. Однако в таком случае он должен принести в жертву свое «человеческое я», и тогда он лишится сознания, разума и не сможет ни почувствовать, ни понять, обрел ли он гармонию с природой, как не чувствует и не понимает этого сама природа, которая просто живет своей блаженно-равнодушной жизнью.

Таков один из трагических ответов, которые дает лирика Тютчева на коренные вопросы об устройстве бытия. Первоначально в природе были слиты все первоосновы бытия, все его первоэлементы (например, вода и огонь). Точно так же с природой был слит и человек. Это время созидательно-разрушительного господства стихии было эпохой синкретизма, где все существовало в нерасчлененном, связанном виде. В процессе космогонической эволюции из хаоса, «животворного океана», образовался порядок, космос, возник разум и его носитель - человек, который покинул стихию, выделился из нее, обособился от природы и словно бы перестал быть ее частью. Исходное единство Вселенной, всего сущего (синкретизм) было нарушено. Платой за выход из хаоса, за космос и разум стало исчезновение единства Вселенной, возмездием за разрушенную связь с природой - преследующая человека тоска по единству и жажда уничтожения своего «я» путем возвращения в материнское лоно хаоса.

Трагическая вина человека усугубляется тем, что он стал гордо презирать породивший его хаос и возвысился над природой, тем, что он объявил свое «я» высшей реальностью бытия. Однако природа отвергает глупую и наивную гордость человека. Отпав от природы, человек страшится некогда родных для него бурь, страшится «древнего», «родимого» хаоса, откуда изошел («День и ночь»). Его «дневное», «культурное» сознание то пугается стихий, то, слыша завывания ветра, угадывает в них «любимую повесть». И тогда его душа тоскует по целому, тоскует по природе, страдая в сиротливом и безнадежном одиночестве и сетуя на «дневное» бытие как на нечто иллюзорное и ложное. Однако Тютчеву часто жаль расстаться с «человеческим я», с индивидуальностью и самоценностью, и при переходе границы между «человеческим» и «природным» он испытывает драматические колебания. И это понятно: человеку оставлен небольшой выбор между ограниченным и конечным, узким, привычным, знакомым, конкретным «дневным», «культурным» личностным сознанием и его вечным, грандиозным, величественным «ночным» инобытием - всепоглощающей бездной, беспредельным, абстрактным и безличным хаосом. Поэтому Тютчева привлекают пограничные состояния - не день, не ночь, а мглистый сумрак. Он питает тайную надежду занять место между двумя мирами, на границе дня и ночи, совместить несовместное:

О вещая душа моя!
О сердце, полное тревоги,
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..

Душа мыслится «жилицей» сразу и одновременно «двух миров», ее волнуют и земные «страсти роковые», и небесный рай: она

Готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.

Хотя большую часть написанного Тютчевым составляют стихи, посвященные природе, но стихотворений, передающих просто конкретно-чувственное переживание природы, у Тютчева немного. Одно из таких чисто пейзажных стихотворений, которое очень любил Л. Н. Толстой, - «Есть в осени первоначальной...». Глаз Тютчева зорок к деталям пейзажа и рождаемому картинами природы настроению. Он чувствует прелесть ранней осени, когда открывается необъятный простор. Поле-труженик, выполнив «работу», отдыхает. Поэт находит выразительный образ - «Лишь паутины тонкий волос/Блестит на праздной борозде». «Отдыхающее поле», прежде чем покрыться снегом, заслуженно «награждается» свыше: на него «льется чистая и теплая лазурь».

Фёдор Иванович Тютчев

Природа — Сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.

Федор Тютчев по праву считается мастером коротких четверостиший, которые наделены глубоким философским смыслом. И в этом нет ничего удивительного, так как дипломатическая служба научила поэта четко формулировать свои мысли, а природная наблюдательность дала обширную пищу для размышлений и выводов, которые и легли в основу многих произведений. Причем, сам автор признавался, что рождались они спонтанно. Тютчев обдумывал какую-либо мысль или же идею, а ответ на поставленный вопрос рождался в стихотворной форме.

Именно так произошло с коротким четверостишием «Природа - сфинкс. И тем она верней…», в первой строчке которого уже содержится интригующее заявление. Действительно, разгадать секреты мироздания никому еще не удалось, и Тютчев был одним из тех, кто в свое время пытался это сделать. Автор не понаслышке знал о том, что в спорах о том, как именно устроен этот мир, было сломлено огромное количество копий. Тем не менее, даже поэты 19 века условно разделились на романтиков и философов. Первые описывали красоту природы и искренне ею восхищались. Вторые пытались найти ответы на интересующие их вопросы методом проб и ошибок. Примечательно, что Тютчев был в душе одновременно и романтиком, и философом, что явственно прослеживается по его произведениям. Однако он считал неприемлемым для себя тратить рифмы на восхваление окружающего мира, пытаясь не только найти смысл земного существования человека, но и провести параллель между различными событиями и явлениями.

Стихотворение «Природа - сфинкс. И тем она верней…» было написано в 1869 году, когда поэт уже разменял седьмой десяток и прекрасно понимал, что его жизнь близится к логическому завершению. Именно тогда он отказался от попыток постичь тайны этого мира. Но не потому, что разуверился в собственных силах или же устал искать объяснения необъяснимому. Саму природу автор считает великой искусительницей, которая так ловко ввела человечество в заблуждение, что ему не остается ничего иного, как признать собственное поражение . Между тем, Тютчев не исключает такой возможности, «что, может статься, никакой загадки от века нет и не было у ней». Просто люди сами захотели поверить в чудеса и убедили себя в том, что они действительно существуют. Между тем, сам поэт убежден, что любое явление имеет свое логическое объяснение, однако мир еще не готов к тому, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Не правда ли, что за этими несколькими строчками уже отчетливо виден характер! Умение создать образ по одной лишь детали позволило Ларисе Васильевой плотно и эффективно заселить сравнительно небольшую площадь своего «Альбиона…»

Есть парадоксы, справедливость которых доказана историей. К ним, по-моему, относится утверждение, что ни одна книга не может претендовать на долголетие, если она не отвечает требованию своего времени. К ним относится и аналогичное наблюдение - что лишь книга жизненно необходимая определенному поколению нужна всему народу.

У ровесников Ларисы Васильевой до «Альбиона и тайны времени» не было «своей» книги об Англии. Но она должна была появиться. Должна была хотя бы потому, что ровесники писательницы стали участниками таких исторических событий недавнего времени, таких сдвигов в общественно-политической жизни нашей планеты, как, например, Европейское совещание в Хельсинки.

Книга Ларисы Васильевой отвечает требованию времени - создавать в рамках так называемой международной тематики подлинно художественные произведения, выражающие ленинскую политику мира, неуклонно проводимую нашей партией, нашим государством.

Терпеливо изучают советские государственные деятели мнения, позиции представителей других стран, спокойно и настойчиво ищут возможностей для договоренности, добиваются соглашений… А иные авторы книг, написанных о других странах, ограничиваются в лучшем случае лишь констатацией того, сколь различны наши социальные системы, а в худшем - вариациями известной «формулы»: «А у вас негров вешают!» Понятно, что задача утверждения принципов мирного сосуществования не снимает задачи разоблачения капитализма. Но не путем высокомерного самодовольного и зачастую лицемерного назидания, а подлинно художественным словом. В «Альбионе…» многие образы нарисованы, по существу, убийственно для буржуазного общества. Но очень важно и другое…

Есть ли у нас писательские книги, которые, рассказывая о капиталистических странах, продолжали бы средствами художественной литературы, по, так сказать, своей линии, в своем аспекте те гигантские усилия утвердить на земле отношения, основанные на принципах мирного сосуществования, которые предпринимаются руководителями партии и правительства Советского Союза? Есть, конечно, но еще маловато. А книга Ларисы Васильевой именно такая книга.

В ней - настойчивый поиск того, какие духовные качества, культурные ценности, глобальные задачи и т. д. могут стать основой дружбы между народами. И не только поиск, а утверждение найденной основы. Очень характерна в этом смысле глава «Поступь механического зверя» с важнейшими для оценки всей книги строчками:

«Ошалело и оглохло сижу я на концерте популярной поп-группы в Лондоне, окруженная орущими, ревущими, свистящими подростками.

Безобразие! - хочется кричать в первую минуту. - Остановите безобразие!

Это дети, такие добрые и мягкие, такие упрямые и настойчивые, такие понятные и сложные, родные всего лишь за полчаса до концерта. Через полчаса после концерта, остыв и обсохнув, они станут такими же, какими мы знаем и любим их. Сейчас в минуты этого крика, рева, исступления что движет их порывами? Я хочу это понять, не осудить, а лишь понять».

«Какими мы знаем и любим их», - говорит советский человек, глядя на английских подростков. «Наши дети», - думает советская мать о детях всех народов Земли…

Передо мной на письменном столе «Правда» со статьей ТАСС о приеме Л. И. Брежневым глав дипломатических представительств.

«Пользуясь случаем, - сказал Леонид Ильич, - прошу вас передать главам Ваших государств, лидерам ваших стран следующее: «В мире в сущности нет такой страны и народа, с которыми Советский Союз не хотел бы иметь добрые отношения;

не существует такой актуальной международной проблемы, в решение которой Советский Союз не был бы готов внести свой вклад;

нет такого очага военной опасности, в устранении которого мирными средствами Советский Союз не был бы заинтересован;

нет такого вида вооружений, и прежде всего оружия массового уничтожения, которые Советский Союз не был бы готов ограничить, запретить на взаимной основе, по договоренности с другими государствами, а затем изъять из арсеналов.

Советский Союз всегда будет активным участником любых переговоров, любой международной акции, - направленной на развитие мирного сотрудничества и укрепление безопасности народов».

Книга Ларисы Васильевой - вклад в осуществление этих принципов.

Екатерина Шевелева

Природа - сфинкс. И тем она верней

своим искусом губит человека,

что, может статься, никакой от века

загадки нет и не было у ней.

Ф. И. Тютчев

Альбион…

(Вместо предисловия)

…Снится детство: в тесной кухоньке, до потолка наполненной тошнотворным запахом свиной тушенки, я, полуодетая, жую на ходу. Окна черны, но это утро. Наспех застегнув шубу и замотавшись в платок, выбегаю. Мороз в лицо. Уральская зима. Запах тушенки, медленно убывая, вьется за мной. Я огибаю дом, перебегаю через дорогу - вдали на дороге видны два огня: приближается машина, - и, оступаясь, ныряю в сильно пересеченное снежное поле. Летом здесь была немощеная дорога, разрытая колесами грузовиков, и теперь рытвины - снежные горы. Одна из них - самая глубокая, я норовлю миновать ее и все в нее попадаю. Вот она, опять! В досаде топаю валенком и поднимаю вверх глаза. Мне кажется, я одна в мире на дне огромной белой чаши и надо мной лишь бездонная чернота неба с единственной звездой в нем. Свет звезды бел, колюч, завораживает. Хочется смотреть на нее, думая о том, что, когда кончится война, грянет свет, и я в этом свете - Золушка, царевна, Василиса…

Эй, где ты?

Ритка зовет меня. Я выкарабкиваюсь из ямы, и мы бежим в школу вместе.

Она маленькая, большеголовая. И никогда не мечтает о всяких глупостях. Она будет математиком, потому что нет задачки в учебнике второго класса, которой бы не смогла решить. От Ритки слабо пахнет той же свиной тушенкой, и я отворачиваюсь от нее - ненавижу этот запах.

Просыпаюсь… Сначала трудно понять - где я. Ну да, Англия, лондонская квартира, но почему пахнет тушенкой, как в детстве? Вся комната наполнена этим запахом. Он словно выплыл вместе со мною из сна. Оказывается, просто-напросто моя соседка миссис Кентон жарит мужу на завтрак яйцо и свиную котлетку, это она пахнет точь-в-точь как те английские консервы моего военного детства. И в ту самую минуту я вдруг понимаю, что непременно буду писать книгу об Англии.

Несколько лет в чужой стране. Ни на минуту не уходящее сознание, что я участвую в какой-то посторонней пьесе. Ведь где-то в эту самую минуту без меня идет моя драма или комедия, в которой не ощущается отсутствие персонажа.

Как прекрасно приехать в Англию туристом, из окна автобуса увидеть кружево Вестминстера и мрамор Трафальгара, удовлетворить страстное желание постоять на мосту Ватерлоо, ничем не замечательном мосту, связанном в нашей памяти с сентиментально-популярным фильмом военного времени, постоять у гробниц владык и владычиц, перебирая в памяти освеженные перед поездкой страницы учебника истории средней школы, подивиться на торговые улицы; краем уха, от гида, услышать, что фунт стерлингов поднялся или упал на бирже, но не обратить на этот факт почти никакого внимания, ибо не тебя он касается; посмотреть по телевизору, с трудом разбирая слова, хотя всю сознательную жизнь по школьным и университетским программам учила этот язык, вечерний фильм о заброшенном доме с привидениями, куда приезжает молодая чета и где юной жене приходится стать жертвой черных сил, но в конце концов отвагой мужа все устраивается; замирая пройти по плитам Стратфорда, где якобы жил Шекспир, и, сев в самолет на обратный путь, точно знать, что Англия увидена, понята и даже, если кое-что почитать дома, касающееся Политики, экономики, культуры, можно написать очерк или даже серию очерков - этакие живые зарисовки с натуры с хорошим, добротным названием «На уровне гринвичского меридиана», или «Британские перемены», или несколько романтичнее и шире - «Туманный Альбион без тумана».

Написанное на закате жизни четверостишие, наполнено глубоким философским смыслом. Понимая, что его земной путь подходит к логическому концу, Тютчев оставил попытку узнать тайны мироздания. Он задумывается: возможно, никаких загадок и нет?

Может быть, всё предельно просто? Человек приходит в этот мир, чтобы просто пройти свой путь и выполнить своё предназначение. При этом долгие годы дипломатической службы научили его высказывать своё мнение аккуратными, завуалированными фразами. В одном кратком, лаконичном катрене Тютчев смог уместить все свои рассуждения о смысле бытия. И в то же время, он смог показать извечную проблему смысла существования в достаточно развёрнутом виде законченной фразой.

Написанное пятистопным ямбом, двусложной стопой и опоясывающей рифмовкой.

Для увлечённых творчеством Тютчева читателей нет ничего удивительного в том, что все произведения поэта сотканы из контрастов. Так и здесь, с одной стороны природа-сфинкс, жестокий и беспощадный, загадочный и непонятный. С другой - Загадки нет и не было у ней.

Необъяснимо, как в поэте могли одновременно уживаться два таких разных человека. Один восторгался природой, восхищался неповторимой красотой мира. Об этом, в особенности красноречиво, говорит его ранняя пейзажная лирика. Другой был исполнен ощущения горечи и непонятного трагизма, особенно в конце жизненного пути.

Что порождало такие мысли? Возможно личная, неудачно сложившаяся жизнь, оставила такой отпечаток на творчестве Тютчева. Но, лишённый поддержки любимой женщины, поэт со временем стал всё больше задумываться о бренности существования. На фоне величества природы жизнь человека уже не кажется ему такой значимой, он не предаёт ей больше такого колоссального значения. Удивительно, как личные обстоятельства влияют на творчество талантливых людей.

Анализ стихотворения Природа - сфинкс. И тем она верней… по плану

Возможно вам будет интересно

• Анализ стихотворения Сумерки Брюсова
• Анализ стихотворения Багаж Маршака

  Произведение является одним из самых знаменитых стихотворений поэта, предназначенное не только для маленьких слушателей, но и для взрослой читательской аудитории, поскольку

• Анализ стихотворения Быть знаменитым некрасиво Пастернака 9 класс

  Стихотворение Быть знаменитым некрасиво написано Пастернаком в форме своеобразного послания другим литераторам, хотя содержание вполне возможно рассматривать и более глобально: как послание всем людям

• Анализ стихотворения Сторона ль моя сторонка Есенина

  Сторона ль моя, сторонка – стихотворение написанное Есениным в 1914 году. В нем проявляется характерные для творчества автора сочетание патриархального уклада с природой родного края.

• Анализ стихотворения Пушкина Деревня 6, 9 класс

  Это большое и красивое стихотворение. Здесь красиво и романтично показана деревня. Для поэта деревня - замечательное место. Оно замечательно не только для отдыха, как для меня летом у бабушки, но и для работы