12.Роль Path Dependence, QWERTY-эффектов в государственном управлении: проблема или возможности.

«Path dependence» (зависимость от предшествующего развития) - концепт, инициирующий расстановку новых онтологических акцентов в социальных науках. Его формирование происходит в период, когда социальные трансформации достигли невиданной ранее неопределённости с точки зрения отражения динамики этих изменений в общественных науках. В связи с этим любая социальная проблема, имеющая последним основанием проблему социального времени, в переходный период раскрывает себя с точки зрения историчности человека и общества. Для России с её «непредсказуемым», подчас сознательно фальсифицируемым прошлым, path dependence наделена значительным семантическим и экспликативным потенциалом, открывающим новые возможности интеграции социальной памяти в единую целостность. Сравнительный анализ концептуализации path dependence в отечественной и западной традициях выявляет специфические черты противостояния времени, присущего различным культурам.

В самом общем виде он сводится к утверждению «значения» прошлого для настоящего и будущего, и звучит тривиально. Проблема заключается в том, чтобы придать ему аналитическую эффективность. Здесь может оказаться полезным обращение к активно обсуждаемой в рамках современной экономической теории концепции «pathdependence», т.е. зависимости от предшествующего развития.

Она далека от спекулятивного «историзма», поскольку построена для объяснения вполне определенного явления – случаев победы таких технических стандартов, которые не являются лучшими, наиболее эффективными и экономичными. Это явление не находит объяснения в рамках неоклассической экономической теории, согласно которой рыночные конкурентные механизмы должны вести к отбору наиболее эффективных технических решений. Ответ теории pathdependenceсостоит в том, что первоначальный выбор осуществляется в условиях неочевидности преимуществ того или другого варианта и может определяться случайными или «внеэкономическими» факторами. А затем начинают работать механизмы – техническая взаимозависимость, рост отдачи от масштабов, долговечность капитального оборудования, – которые делают для экономических агентов предпочтительным (более выгодным) использовать утвердившийся стандарт, а не пытаться внедрить другой, пусть технически более совершенный. Выбор сделанный в прошлом при определенных условиях предопределяет выбор, который делается сегодня, когда эти условия уже не существуют. Это и есть зависимость от предшествующего развития.

Обобщение концепции pathdependenceсвязано с ее развитием в рамках неоинституциональной экономической теории, сначала при объяснении того, почему на протяжении длительного времени одни страны демонстрируют успешное экономическое развитие, а другие столь же устойчиво отстают. Ответ был найден различиях институтов, однажды утвердившихся в странах, имевших примерно одинаковые стартовые возможности экономического роста. Дальнейший анализ показал, что в истории институтов также действуют механизмыpathdependence– эффект координации, сетевые эффекты, долговечность социального капитала. Зависимость от предшествующего развития в институциональной сфере подобнаpathdependenceв технологии – и то и другое основано на ценности одобрения общей практики (в технике или правилах) изменение которой оказывается дорогостоящим.

Проблема "институциональных ловушек" привлекла в последние десять лет пристальное внимание экономистов и ученых, занимающихся изучением экономических процессов в странах с переходной экономикой.

В англоязычной литературе «институциональная ловушка» используется чаще всего не как "institutionaltrap", а как эффект блокировки (lock-in effect): по Норту, это означает, что однажды принятое решение трудно отменить (2). В терминах неоинституциональной теории "институциональная ловушка – это неэффективная устойчивая норма (неэффективный институт), имеющая самоподдерживающийся характер" (3). Ее устойчивость означает, что если в системе превалировала неэффективная норма, то после сильного возмущения система может попасть в "институциональную ловушку", и тогда уже останется в ней даже при снятии внешнего воздействия.

Как отмечает Д. Норт, "приращение изменений в технологической сфере, однажды принявшее определенное направление, может привести к победе одного технологического решения над другими даже тогда, когда первое технологическое направление, в конце концов, оказывается менее эффективным по сравнению с отвергнутой альтернативой"(3).

Хрестоматийном примером такого неэффективного технологического развития стала проблема QWERTY-эффекта, изложенная в работе П.Дэвида(1) и получившая дальнейшее развитие в работах В.М.Полтеровича(3) применительно к институтам и определенная как институциональная ловушка.

Причем в данном случае дискуссии о степени эффективности или неэффективности примененной технологии отодвигаются на задний план, поскольку научный интерес представляет сама возможность существования QWERTY-эффектов, названных по аналогии с вышеприведенным примером, и поиск решения проблем, связанных с ними.

С точки зрения теории трансакционных издержек появление QWERTY-эффекта объясняется по крайней мере двумя причинами:

1. Несогласование ряда интересов различных групп экономических агентов. Появление QWERTY-эффекта является результатом частичного несогласования интересов производителей и потребителей. Цель производителей – быстрее и больше продать, для ее достижения и было принято настоящее расположение букв на клавиатуре. Цель потребителей – 1) улучшить качество оформления документов (в печатном виде более презентабельно и читаемо, чем в написанном от руки) и 2) появившаяся несколько позднее – увеличить скорость печатания. Учитывая различную совместимость целей (нейтральность, совместимость, несовместимость и степень эффекта от их взаимодействия – нейтральный, усиливающийся и снижающийся), цели производителей (больше продать) и потребителей (улучшить качество оформления документа) можно считать совместимыми. Однако впоследствии сочетание количества продаж и ускорения печати за счет изменения расположения букв на клавиатуре – цели явно несовместимые. В данном случае результат того, попадем мы в ловушку или нет зависит от эффекта, полученного от наложения целей. Если бы у покупателей не было бы первой цели, возможно бы это стимулировало производителей к поиску более скоростного расположения букв. Однако раздвоенность целей потребителей стимулировала первоначальный спрос и расширение производстваQWERTY-эффективной продукции, впоследствии свою роль сыграл эффект масштаба.

Исходя из вышеизложенного, следует, что QWERTY-эффект является одним из продуктов и в то же время фиаско экономики предложения, когда интересы производителей превалируют над вкусами и предпочтениями потребителей.

Таким образом произошло формирование ловушки, выход из которой был сопряжен с большими издержками (переобучением уже работающих на печатных машинках машинисток, издержками сопротивления и затратами на переобучение, перепрофилированием производства на выпуск машинок с новой клавиатурой, а также издержек изменения мнения потребителей о недостаточной эффективности данной продукции).

2. Несогласование краткосрочных и долгосрочных интересов. В данном случае такое несогласование связанно с понятием «эффективности» и во многом определяется неполнотой информации. Поскольку экономические агенты обладают неполнотой информации, в частности о будущем уровне развития технологий, а иногда и вследствие ограниченности информации в других сферах общества (из-за физических и умственных способностей человека), неправомерно говорить об эффективности тех или иных технологий, методов организации, мы можем говорить только о сравнительной эффективности на настоящем этапе развития.

Базируясь на этих двух причинах возможно объяснение существования целого ряда несовместимых друг с другом, сравнительно неэффективных стандартов: передачи электроэнергии, различной ширины железнодорожной колеи, разностороннего движения на автодорогах и т.д.

9. Роль бюрократии в модернизационных процессах. Бюрократия – это «монстр» или «рациональная машина»?

Бюрократия - это социальный слой профессиональных управленцев, включенных в организационную структуру, характеризующуюся четкой иерархией, «вертикальными» информационными потоками, формализованными способами принятия решений, претензией на особый статус в обществе.

Под бюрократией также понимают замкнутый слой высших чиновников, противопоставляющий себя обществу, занимающий в нем привилегированное положение, специализирующийся на управлении, монополизирующий властные функции в обществе с целью реализации своих корпоративных интересов.

Термин «бюрократия» используется не только для обозначения определенной социальной группы, но и системы организаций, создаваемых органами публичной власти с целью максимизации своих функций, а также учреждений и ведомств, включенных в разветвленную структуру исполнительной власти.

Объектом анализа при изучении бюрократизма являются:

противоречия, возникающие при реализации функций управления;

управление как процесс труда;

интересы социальных групп, участвующих в бюрократических отношениях.

Теория бюрократии по Веберу

Появление термина «бюрократия» связывают с именем французского экономиста Винсента де Гурнэ, который ввел его в 1745 г. для обозначения исполнительной власти. В научный оборот этот термин вошел благодаря немецкому социологу, экономисту, историкуМаксу Веберу (1864-1920), автору наиболее полного и всестороннего социологического исследования феномена бюрократии.

Вебер предложил следующие принципы бюрократической концепции организационной структуры:

иерархическое построение организации;

иерархия приказа, построенная на легальной власти;

подчинение нижестоящего работника вышестоящему и ответственность не только за свои действия, но и за действия подчиненных;

специализация и разделение труда по функциям;

четкая система процедур и правил, обеспечивающая единообразие выполнения производственных процессов;

система продвижения и пребывания в должности, основанная на умениях и опыте и измеряемая стандартами;

ориентация системы коммуникаций как в организации, так и вне се на написанные правила.

Термин «бюрократия» Вебером использовался для обозначения рациональной организации, предписания и правила которой создают фундамент эффективной работы и позволяют бороться с фаворитизмом. Бюрократия рассматривалась им как некий идеальный образ, наиболее эффективный инструмент управления социальными структурами и отдельными структурными единицами.

По мнению Вебера, жестко формализованный характер бюрократических отношений, четкость распределения ролевых функций, личная заинтересованность бюрократов в достижении целей организации приводят к принятию своевременных и квалифицированных решений, основанных на тщательно отобранной и проверенной информации.

Бюрократию как рациональную машину управления характеризуют:

жесткая ответственность за каждый участок работы:

координация во имя достижения организационных целей;

оптимальное действие безличных правил;

четкая иерархическая зависимость.

На переходный период (от совокупности чиновников к бюрократии) эти меры должны сочетаться с созданием мотивации чиновников в реализации модернизационного проекта. Набор механизмов является классическим - высокая заработная плата и социальный пакет тем чиновникам, от которых зависит продвижение тех или иных блоков модернизационного проекта.

Однако здесь возникает неизбежный вопрос: а что, собственно, понимается под модернизационным проектом в современной России? Какая российскому обществу потребуется бюрократия - в конечном счете будет зависеть от сущностных характеристик данного проекта.

Модернизационный проект и перспективы бюрократии

Модернизационный проект, безотносительно к его содержательному наполнению, является частным случаем инновационного проекта, т. е. проекта "целенаправленного изменения или создания новой технической или социально-экономической системы". Модернизационный проект характеризуется наиболее высоким уровнем научно-технической значимости, превосходя по данному показателю такие виды проектов, как новаторские, опережающие и пионерские инновационные

В современной России понятие "модернизационный проект" стало достаточно широко использоваться экспертами с начала XXI в.: еще в 2001 г. в Международном фонде социально-экономических и политологических исследований (Горбачев-Фонде) исследовательской группой под руководством доктора философских наук В. Толстых был разработан "Модернизационный проект для России". По нашему мнению, его авторы были относительно свободны от идеологических "заклинаний", и потому им удалось совершить ряд интеллектуальных прорывов. Конечно, идеология в проекте присутствовала (уместна в данном случае следующая цитата: "Важное место в формировании российского модернизационного проекта занимает социал-демократическая позиция в отношении дихотомии "капитализма-социализма" [Модернизационный вызов... 2001], но его авторы полагали, что основное - это модернизационные процессы в стране, а не формирование идеологической надстройки над ними.

10. Основные положения Нового государственного управления.

Основы государственного управления

Государственное управление - это процесс регулирования отношений внутри государства посредством распределения сфер влияния между основными территориальными уровнями и ветвями власти. В основе государственного управления лежит государственный интерес, направленный на защиту целостности государства, его ключевых институтов, поддержку уровня и качества жизни его граждан. Среди приоритетных направлений в реализации общественного (государственного) интереса - необходимость исполнения нескольких функций: защитной (оборонной), социальной, правовой, экономической, политической и арбитражной.

Государственная власть распространяется на находящиеся как на территории самого государства, так и за его пределами объекты.

Главными признаками государственной власти являются:

o целостность;

o неделимость;

o суверенность.

Государственное управление реализует следующие функции.

1. Институциональную - через утверждение необходимых для решения государственных вопросов социально-экономических, политических, гражданских институтов для распределения властных полномочий.

2. Регулятивную - через систему норм и законов, устанавливающих общие правила, регулирующие поведение субъектов.

3. Целеполагающую - через разработку и выбор приоритетных направлений социально-экономического и политического развития страны; реализацию поддерживаемых большинством населения программ.

4. Функциональную - через разработку и реализацию действий, направленных на поддержку всей хозяйственной инфраструктуры государства в лице ее ведущих отраслей.

5. Идеологическую - через формирование общенациональной идеи, призванной консолидировать общество в границах государства.

Основные принципы формирования системы государственного управления таковы:

o разделения властей;

o комплементарности;

o субсидиарности;

o суверенности;

o демократизма;

o гомогенности.

Принцип разделения властей предполагает разделение единоличной государственной власти на три сферы: исполнительную; законодательную; судебную. Это должно служить условием эффективного контроля за деятельностью государственного аппарата.

Принцип комплементарности характеризуется установкой на непрерывность в структуре власти. Он предполагает равномерное распределение властных функций в разрезе всей вертикали управления по всем территориальным уровням.

Принцип субсидиарности предполагает процедуру распределения (и перераспределения) полномочий между управленческими уровнями государственной власти, т.е. последовательность исполнения властных полномочий управленческими органами и порядок распределения ответственности этих органов перед населением. Передача полномочий на более высокий уровень управления в соответствии с этим принципом может быть осуществлена только при условии невозможности их исполнения на низшем уровне. Принцип субсидиарности имеет два измерения: вертикальное и горизонтальное.

Вертикальное включает распределение властных полномочий между уровнями власти в направлении от местной власти к государственной.

Горизонтальное измерение охватывает процедуру распределения полномочий между ветвями власти на федеральном, региональном и местном уровнях.

В соответствии с принципом субсидиарности власть должна быть распределена между властными структурами главным образом в связи с сокращением дистанции между населением и представляющей его властью.

Принцип суверенности предполагает наличие фактической независимости как сущностного признака государства. Государственный суверенитет означает "верховенство и независимость власти, подчиненной праву, монополию на принуждение в рамках государственных полномочий и независимость государства в рамках международного порядка". Будучи атрибутивным признаком государства, суверенитет предполагает набор специальных институтов, обеспечивающих статус самостоятельного субъекта международных отношений.

Принцип демократизма нацеливает население на необходимость активного участия: в принятии решений государственного и муниципального значения; избрании государственных и муниципальных органов власти; разработке программ территориального развития, базирующихся на овладении механизмами вовлечения общественности в текущие дела региона либо муниципалитета; выделение зон полномочий за организованными на территориях общественными объединениями.

Принцип гомогенности определяет преимущества федерального права перед региональным.

Сущность принципа гомогенности проявляется в соответствии с подчиненностью регионального законодательства федеральному, чем обеспечиваются единство государства и всеобщая подчиненность всех институтов власти Основному закону (Конституции РФ).

Похоже, что расположение букв на клавиатуре влияет на то, какие слова мы выбираем.

QWERTY – странно звучащее слово, используемое для обозначения самого популярного типа раскладки – это достаточно важное явление. В ходе различных исследований было доказано, что люди склонны выбирать те или иные слова в зависимости от количества букв в них, расположенных на правой половине клавиатуры.

Самое недавнее и наиболее скрупулезное исследование провели Давид Гарсия из Швейцарской высшей технической школы в Цюрихе и Мартин Стромайер из Института социальных наук имени Лейбница в Мангейме, Германия. Ученые проанализировали миллионы названий продуктов и заголовков на 11 веб-сайтах, среди которых были , Yelp, Rotten Tomatoes, и даже .

«Четкие доказательства» существования QWERTY-эффекта ученые представили в апреле на 25-й конференции World Wide Web. Гарсия и Стромайер показали , что названия продуктов, состоящие, в основном, из букв правой половины клавиатуры, получали более высокие оценки на 9 из 11 сайтов i Речь идет только об английской раскладке . Обратное утверждение было верно только для одного из них, порносайта Redtube. «Это доказывает, что такой перевес в сторону символов, попадающих под правую руку, необязательно действует в любом контексте», - комментируют авторы.

Также в ходе анализа текстов отзывов выяснилось, что в положительных отзывах преобладали слова с большей долей символов из правой половины QWERTY-раскладки.

Фото: Reuters/ Kacper Pempel

Почему люди предпочитают слова, состоящие из символов с правой половины клавиатуры?

Это может быть следствием принятой во многих культурах ассоциации правого с чем-то хорошим, а левого – с плохим. Мы можем отдавать предпочтение этим буквам и потому, что нам удобнее их вводить: во-первых, большинство людей – правши, а во-вторых, на правой стороне меньше букв, чем на левой.

Наоми Бэрон, профессор Американского университета, изучающая вопросы языка и технологий, в беседе с журналом New Scientist рассказала , что причиной такого предпочтения может быть и то, что на правой стороне клавиатуры больше гласных букв, которые вызывают более позитивные ассоциации. «Мы не вкладываем эмоции в согласные звуки, только в гласные», - говорит Бэрон.

QWERTY-эффект не определяет наших предпочтений при покупке товаров, так как в списке самых продаваемых товаров на Amazon Гарсия и Стромайер не увидели никакой закономерности. Однако этот эффект может влиять на то, как родители называют своих детей. Исследование , проведенное в 2014 году, выявило, что имена с преобладающим количеством букв с правой половины клавиатуры стали популярнее с 1960-х годов, когда QWERTY-раскладка получила свое распространение.

Кроме того, в 2012 году ученые доказали особенно сильное влияние QWERTY-эффекта на строение слов, появившихся уже в компьютерную эпоху. Это вполне объясняет то, почему мы так много используем выражение LOL .

27. QWERTY-эффекты
Под QWERTY-эффектами в современной научной литературе подразумевают все виды сравнительно неэффективных, но устойчиво сохраняющихся стандартов, которые дeмoнcтpиpyют, что "история имеет значение".

Эти эффекты можно обнаружить двумя путями:

– либо сравнивать реально сосуществующие в современном мире технические стандарты,

–либо сопоставлять реализованные технические инновации с потенциально возможными, но не реализованными.
Хотя современная экономика давно глобализируется и унифицируется, в разных странах мира продолжают сохранять разные технические cтaндapты, не совместимые друг c другом. Некоторые примеры общеизвестны. Помимо известной истории c клавиатурами пишущих машинок, от которой, собственно, и пошел термин QWERTY-эффекты2, можно привести, например, различия между левосторонним (в бывшей Британской империи) и правосторонним движением на дорогах разных стран. Это заставляет одних автопроизводителей ставить на машины руль слева, a других – справа. Другие примеры менее известны, как, скажем, различия в ширине железнодорожной колеи или в стандартах передачи электроэнергии.

Быть может, QWERTY-эффекты возникали только на относительно ранних этапах экономической истории? Нет, они проявляют себя и в эпоху НТР. B качестве примеров часто приводят формирование cтандартов телевизионного оборудования (550-линейный стандарт в США в сравнении c лучшим 800-линейным в Европе), видеокассет и компакт-дисков, развитие рынка прогpаммного обеспечения и т.д.

28, 29, 30.
От QWERTY-номики – к экономической теории стандартов

и альтернативной экономической истории технологий

Название теории Path Dependency принято в отечественной литературе переводить как «зависимость от предшествующего развития» 3 . Она тоже обращает внимание на институциональные изменения и на роль институтов в технических изменениях. Однако если в «нортовской» новой экономической истории главный акцент сделан на том революционизирующем влиянии, которое оказывают правовые инновации и изменение трансакционных издержек на социально-экономическое развитие, то в теории зависимости от предшествующего развития основное внимание обращается на инерционность развития. Иначе говоря, если последователи Д. Норта изучают, как становятся возможны институциональные инновации, то последователи П. Дэвида и Б. Артура, наоборот, – на то, почему институциональные инновации далеко не всегда возможны. Кроме того, если Д. Норт при изучении институтов акцентирует внимание на правах собственности, то П. Дэвид и Б. Артур – на неформальных механизмах выбора.

Поскольку оба эти аспекта связаны друг с другом, как орел и решка, то происходит интенсивное взаимодействие и взаимообогащение этих двух институциональных теорий экономической истории. Характерно, что Д. Норт в своей книге «Институты, институциональные изменения и функционирование экономики» очень оперативно откликнулся на только-только начавшие приобретать популярность идеи «новейших экономисториков» и включил их в свою концепцию как один из ключевых ее компонентов.

Формирование теории Path Dependency началась в 1985 г., когда П. Дэвид опубликовал небольшую статью 4 , посвященную такому, казалось бы, мелкому вопросу, как формирование стандарта клавиатур печатающих устройств. Он доказывал, что хорошо нам знакомая QWERTY-клавиатуры печатающих устройств стала результатом победы менее эффективного стандарта над более эффективными. Изучение экономической истории технических стандартов, начатое после пионерных работ П. Дэвида и Б. Артура, показало необычайно широкое распространение QWERTY-эффектов едва ли не во всех отраслях.

Под QWERTY-эффектами в современной научной литературе подразумевают все виды сравнительно неэффективных, но устойчиво сохраняющихся стандартов, которые демонстрируют, что «история имеет значение». Эти эффекты можно обнаружить двумя путями –

1. 
   либо сравнивать реально сосуществующие в современном мире технические стандарты,
2. 
   либо сопоставлять реализованные технические инновации с потенциально возможными, но не реализованными.

Хотя современная экономика давно глобализируется и унифицируется, в разных странах мира продолжают сохраняться разные технические стандарты, не совместимые друг с другом. Некоторые примеры общеизвестны – например, различия между левосторонним (в бывшей Британской империи) и правосторонним движением на дорогах разных стран, что заставляет одних автопроизводителей ставить на машины руль слева, а других – справа. Другие примеры менее известны, как, скажем, различия в ширине железнодорожной колеи или в стандартах передачи электроэнергии.

В сравнении с изучением соревнования разных технических стандартов несколько более умозрительным, но и более многообещающим является анализ «несостоявшейся экономической истории». Речь идет о том, что, по мнению многих историков-экономистов, некоторые победившие из-за конъюнктурных обстоятельств технические инновации перекрыли другие, потенциально более эффективные пути развития.

Теория зависимости от предшествующего развития и близкие к ней научные исследования по альтернативной истории основаны не на неоклассическом «экономиксе» (как «фогелевская» новая экономическая история), а на метанаучной парадигме синергетики, связанной с идеями известного бельгийского химика Ильи Пригожина (тоже Нобелевского лауреата), создателя теории самоорганизации порядка из хаоса 5 . Согласно разработанному им синергетическому подходу, развитие общества не является жестко предопределенным (по принципу «иного не дано»). На самом деле наблюдается чередование периодов эволюции, когда вектор развития изменить нельзя (движение по аттрактору), и точек бифуркации, в которых возникает возможность выбора. Когда «QWERTY-экономисты» говорят об исторической случайности первоначального выбора, они рассматривают как раз бифуркационные точки истории - те ее моменты, когда происходит выбор какой-либо одной возможности из веера различных альтернатив. Выбор в таких ситуациях практически всегда происходит в условиях неопределенности и неустойчивости баланса социальных сил. Поэтому при бифуркации судьбоносными могут оказаться даже совсем мелкие субъективные обстоятельства – по принципу «бабочки Брэдбери».

Итак, после многочисленных исследований QWERTY-эффектов историки-экономисты с изумлением обнаружили, что многие окружающие нас символы технического прогресса приобрели хорошо знакомый нам облик в результате, в общем-то, во многом случайных обстоятельств, и что мы живем вовсе не в лучшем из миров.
От QWERTY-номики – к экономической теории Path Dependency

и альтернативной экономической истории институтов

Самое главная из новых идей, предложенных в развитие первоначальной концепции П. Дэвида, заключается в том, что победу изначально выбранных стандартов/норм над всеми другими, даже сравнительно более эффективными, можно наблюдать не только в истории развития технологий, но и в истории развития институтов. В 1990-е гг. появилось немало исследований, включая работы самого Дугласа Норта, развивающих эту новое направление использования QWERTY-подхода. Английский ученый Д. Пуфферт прямо заявил, что «зависимость от предшествующего развития для институтов, вероятно, будет вполне подобна зависимости от предшествующего развития для технологий, поскольку обе основаны на высокой ценности адаптации к некоей общей практике (какой-либо технике или правилам), так что отклонения от нее становятся слишком дорогостоящими» 6 .

Если при описании истории технических инноваций чаще пишут о QWERTY-эффектах, то в рамках анализа институциональных инноваций обычно говорят о Path Dependency – зависимости от предшествующего развития. Впрочем, оба этих термина многие используют как синонимичные. Сам П. Дэвид дал Path Dependency определение следующим образом: «зависимость от предшествующего развития – это такая последовательность экономических изменений, при которой важное влияние на возможный результат могут оказать отдаленные события прошлого, причем скорее случайные события, чем систематические закономерности» 7 .

В истории развития институтов проявления зависимости от предшествующего развития можно проследить на двух уровнях – во-первых, на уровне отдельных институтов (правовых, организационных, политических и т.д.), а во-вторых, на уровне институциональных систем (особенно, национальных экономических систем).

К настоящему времени накопилось много исследований, анализирующих зависимость от предшествующего развития и в формировании самих институтов – золотого стандарта, систем общего и гражданского права, центрального банка и т.д.

Важный вклад в экономическую теорию институциональных изменений внес российский экономист Виктор Меерович Полтерович, рассмотревший на примере постсоветской экономики такую любопытную разновидность зависимости от предшествующего развития как «институциональная ловушка» 8 . Речь идет о том, что среди путей развития возможны варианты, которые более выгодны в краткосрочном периоде, однако в долгосрочном они не просто менее эффективны, чем альтернативные (зарубежные экономисты рассматривали именно такие случаи), но делают дальнейшее развитие просто невозможным. Именно таков был, в частности, эффект от развития в постсоветской России бартерной экономики: она позволяла временно решать проблемы малоэффективных предприятий, однако делала невозможной сколько-нибудь решительную реструктурализацию производства.

Что касается сравнительного анализа национальных экономических систем как институциональных рамок хозяйственной эволюции, то он имеет в экономической науке довольно давнюю традицию. Можно вспомнить хотя бы хрестоматийные для российских обществоведов старшего поколения работы В.И. Ленина (например, написанную в 1908 г. «Аграрную программу социал-демократии в первой русской революции 1905-1907 годов»), посвященные сравнению прусского (юнкерского) и американского (фермерского) путей развития капитализма в сельском хозяйстве 9 . Он подчеркивал, что главным тормозом развития капитализма в России является именно феодальное наследие, которое проявляется не только в помещичьем землевладении, но и в общинном землепользовании. В зарубежной историко-экономической науке можно вспомнить, например, теорию эшелонов развития капитализма по А. Гершенкрону 10 , согласно которой путь развития страны «программируется» на века вперед тем, смогла ли она прийти к капитализму самостоятельно (первый эшелон), или же внешнее влияние инициировало внутренние источники саморазвития (второй эшелон), либо капитализм остается «присадкой извне» (третий эшелон). В этом же ключе работал и Д. Норт, указывая на глубокие и труднопреодолимые различия между развитием Латинской Америки, унаследовавшей институты отсталой Испании, и Северной Америки, развивавшейся под влиянием более передовых английских институтов.

Если в работах о QWERTY-эффектах в истории техники часто подчеркивается случайность и конъюнктурность выбора победившей технологии, то у исследователей Path Dependency в развитии институтов этот мотив звучит гораздо слабее. Видимо, выбор институтов в отличие от выбора технологий носит более коллективный характер, а потому он более закономерен 11 . Оба направления родственны тем, что исследователи подчеркивают высокую инерцию общественного развития, которая делает невозможным быстрое изменение как используемых технологий, так и господствующих норм.

1 типичную для анализа проблем морального риска со скрытым действием.

2 Собственно, внимания заслуживает и диаметрально противоположная ситуация - комплементарность задач с точки зрения агента в сочетании с их замещаемостью для принципала.

3 Строго говоря, такой упрощенный перевод не совсем правилен, поскольку он чреват упрощением сущности явления. Все в мире зависит от прошлого в том смысле, что ничто ни возникает из ничего. Смысл теории Path Dependency в том, что возможности выбора, который делается «здесь и сейчас», жестко детерминирован выбором, сделанным «где-то и когда-то раньше».

4 David Paul A. Clio and the Economics of QWERTY // American Economic Review. 1985. Vol. 75. № 2.

5 С. Марголис и С. Либовиц в своей энциклопедической статье о Path Dependency четко указывают, что «зависимость от предшествующего развития – это идея, которая пришла в экономическую теорию от интеллектуальных движений, возникших в другой сфере. В физике и математике эти идеи связаны с теорией хаоса» (Margolis S.E., Liebowitz S.J. Path Dependence // The New Palgrave Dictionary of Economics and Law. Ed. by P. Newman. L.: Macmillan, 1998). См. также: Бородкин Л.И. «Порядок из хаоса»: концепции синергетики в методологии исторических исследований // Новая и новейшая история. 2003. № 2. С. 98-118.

6 Puffert Douglas J., 2003а. Path Dependence, Network Form and Technological Change // History Matters: Essays on Economic Growth, Technology and Demographic Change. Ed. by W. Sundstrom, T. Guinnane, and W. Whatley. Stanford: Stanford University Press, 2003 (http://www.vwl.uni-muenchen.de/ls_komlos/nettech1.pdf ). См. также: David P. Why are institutions the “carriers of history”? Path dependence and the evolution of conventions, organizations and institutions // Structural Change and Economic Dynamics. 1994. Vol. 5. № 2.

7 David Paul A. Clio and the Economics of QWERTY // American Economic Review. 1985. Vol. 75. № 2. Р. 332.

8 Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы // Экономика и математические методы. 1999. Т. 35. № 2.

9 См., например: Ленин В.И. ПСС. Т. 16. С. 215-219.

10 Herschenkron A. The approach to European industrialization: a postscript // Economic Backwardness in Historical Perspective: A Book of Essays. Cambridge (Mass.), Harvard University, 1962. P. 353-364.

11 Возможно, впрочем, и иное объяснение – смоделировать альтернативный вариант институциональной истории психологически труднее, чем представить иной вариант развития технологии. Достаточно обратиться к альтернативной истории как жанру научной фантастики: писатели «изобрели» паропанк (альтернативную историю нового и новейшего времени, где нет бензиновых двигателей), но в конструировании альтернативных институтов не могут придумать ничего оригинальнее продления или сокращения «сроков жизни» фашизма, коммунизма и т.д.

В англоязычной литературе «институциональная ловушка» используется чаще всего не как "institutional trap ", а как эффект блокировки (lock-in effect): по Норту, это означает, что однажды принятое решение трудно отменить (2). В терминах неоинституциональной теории "институциональная ловушка – это неэффективная устойчивая норма (неэффективный институт), имеющая самоподдерживающийся характер" (3). Ее устойчивость означает, что если в системе превалировала неэффективная норма, то после сильного возмущения система может попасть в "институциональную ловушку", и тогда уже останется в ней даже при снятии внешнего воздействия.

Хрестоматийном примером такого неэффективного технологического развития стала проблема QWERTY -эффекта, изложенная в работе П.Дэвида(1) и получившая дальнейшее развитие в работах В.М.Полтеровича(3) применительно к институтам и определенная как институциональная ловушка.

Причем в данном случае дискуссии о степени эффективности или неэффективности примененной технологии отодвигаются на задний план, поскольку научный интерес представляет сама возможность существования QWERTY -эффектов, названных по аналогии с вышеприведенным примером, и поиск решения проблем, связанных с ними.

С точки зрения теории трансакционных издержек появление QWERTY -эффекта объясняется по крайней мере двумя причинами:

1. Несогласование ряда интересов различных групп экономических агентов. Появление QWERTY -эффекта является результатом частичного несогласования интересов производителей и потребителей. Цель производителей – быстрее и больше продать, для ее достижения и было принято настоящее расположение букв на клавиатуре. Цель потребителей – 1) улучшить качество оформления документов (в печатном виде более презентабельно и читаемо, чем в написанном от руки) и 2) появившаяся несколько позднее – увеличить скорость печатания. Учитывая различную совместимость целей (нейтральность, совместимость, несовместимость и степень эффекта от их взаимодействия – нейтральный, усиливающийся и снижающийся), цели производителей (больше продать) и потребителей (улучшить качество оформления документа) можно считать совместимыми. Однако впоследствии сочетание количества продаж и ускорения печати за счет изменения расположения букв на клавиатуре – цели явно несовместимые. В данном случае результат того, попадем мы в ловушку или нет зависит от эффекта, полученного от наложения целей. Если бы у покупателей не было бы первой цели, возможно бы это стимулировало производителей к поиску более скоростного расположения букв. Однако раздвоенность целей потребителей стимулировала первоначальный спрос и расширение производства QWERTY -эффективной продукции, впоследствии свою роль сыграл эффект масштаба.

Исходя из вышеизложенного, следует, что QWERTY -эффект является одним из продуктов и в то же время фиаско экономики предложения, когда интересы производителей превалируют над вкусами и предпочтениями потребителей.

Таким образом, как и в случае с QWERTY -эффектами, одной из основных причин появления институциональных ловушек является расхождение краткосрочных и долгосрочных интересов экономических агентов и сочетания моделей поведения, сформированных на основе этих интересов, с экономической эффективностью.

Выход из институциональной ловушки

Критический момент (бифуркационная точка истории) наступает, когда трансакционные издержки функционирования неэффективной нормы превысят трансформационные издержки отмены старой нормы и/или введения новой нормы:

В качестве примера можно рассмотреть введение новых форм организации труда или производства, в рамках институциональной терминологии институтов: цеховой системы, трестов, синдикатов, маркетинга и т.д.

В качестве определяющих величин следует рассматривать как издержки по адаптации нового института, так и социально-экономические последствия продолжения функционирования старой неэффективной нормы.

2) Революционный, при котором ликвидация и замена неэффективной нормы происходит насильственным путем, в результате реформ, предусматривающих изменение культурных ценностей общества и проводимых, в частности, государством, или от его имени отдельными группами интересов. Если подобные изменения связаны с перераспределением собственности и затрагивают интересы большинства социальных групп, то реформы проходят достаточно медленно, наталкиваясь на сопротивление тех слоев, чьи интересы ущемляются, что неизбежно приводит к резкому росту издержек трансформации. В данном случае успех зависит от соотношения средств и готовности «идти до конца» различных групп интересов:

Издержки выхода из институциональной ловушки можно классифицировать следующим образом:

• издержки установления новой нормы;
• издержки преодоления культурной инерции (нежелание менять старые стереотипы);
• издержки, связанные с разрушением механизма лоббирования старой нормы;
• издержки адаптации новой нормы к существующей институциональной среде;
• издержки создания сопутствующих норм, без которых функционирование новой нормы будет неэффективно и т.д.

Инвестиционная ловушка

В развитие предложенного подхода к анализу институциональных ловушек, на взгляд автора, интересно рассмотреть инвестиционную ловушку, которая непосредственно связана с изменением поведенческой модели с долгосрочной на краткосрочную.

В переходной экономике первой половине 1990-х гг. выгода экономических агентов от краткосрочных операций, в основном купли-продажи импортных товаров, намного превышала выгоды от инвестиций в производство, которые в большинстве случаев не окупались, поскольку в процессе многократного передела собственности последнее слово оставалось не у того, кто эффективнее управлял производством или вкладывал в него какие-либо средства, а у того, кто оказался «в нужное время в нужном месте». После нескольких неудачных попыток долгосрочного инвестирования добросовестные экономические агенты были вынуждены менять модель поведения и переориентировать свою деятельность на краткосрочные, но высокоприбыльные сделки. Налицо глобальная ловушка переходной экономики: превалирование краткосрочных инвестиций над долгосрочными. Причем само государство в своей экономической политике руководствовалось решением краткосрочных проблем, например, покрытие дефицита государственного бюджета (для этого получение «во что бы то ни стало» зарубежного кредита, продажа предприятий, имеющих для страны стратегическое значение, подписание не всегда экономически выгодных для страны соглашений и т.д.).

Формирование инвестиционной ловушки происходило за менее короткий срок, чем выход из нее. Это объясняется тем, что для понятия выгоды от долгосрочных инвестиций экономическим агентам требуется больше времени, чем для укоренения обратной модели поведения, причем значительный временной лаг существует между принятием решений и выгодой полученной новаторами и консерваторами, принимающими решение о долгосрочных инвестициях только после того, как новаторы будут получать не разовую, а постоянную прибыль.

Выход из институциональной ловушки очень длителен и достаточно тяжелый (бифуркационная точка – новый экономический кризис). Эволюционный путь возможен, но только с помощью государства. Пока оно само не изменит свою политику с краткосрочной модели на долгосрочную и не начнет вкладывать в свой капитал (в большей степени в человеческий, поскольку вложения в производственный могут быть осуществлены и частным сектором), показывая таким образом серьезность своих намерений, экономические агенты будут чувствовать себя неуверенно и не будут осуществлять долгосрочных инвестиций, то есть менять свою поведенческую модель с краткосрочной на долгосрочную. Только тогда, когда экономические агенты–резиденты начнут получать выгоды от следования долгосрочной модели можно ожидать долгосрочных иностранных инвестиции.

Применение теории институциональных ловушек для анализа макроэкономической политики

Теория институциональных ловушек открывает перед учеными широкие возможности для применения принципиально нового подхода для анализа в различных сферах деятельности, и в частности, для оценки как состояния экономической системы, так и проводимой макроэкономической политики. Если посмотреть через призму теории институциональных ловушек на российскую экономику, то напрашивается вывод: она стала «заложницей» системы институциональных ловушек, явившейся во многом результатом макроэкономической политики.

Одна из глобальных ловушек нашей макроэкономической политики - это зависимость от траектории предшествующего развития, сформировавшейся в первой половине 1990-х гг., а именно от приверженности рекомендациям неоклассической школы, под влиянием которой происходило формирование и осуществление политики реформ. Несмотря на то, что во второй половине 1990-х гг. наступило всеобщее «прозрение» (см. например, статьи Дж. Стиглица, Я. Корнаи о необходимости институциональных реформ в журналах «Вопросы экономики») макроэкономическая политика и сегодня строится по неоклассическому сценарию: гипнотическое воздействие «непогрешимости» отдельных неоклассических моделей, которые не работают и не могут работать по институциональным причинам в российской экономике, мы ощущаем и сегодня:

1. Речь идет прежде всего об отрицании роли социальной политики и ее влиянии на политическую стабильность и экономическое развитие (см. основные реформы – монетизация льгот, реформа образования, здравоохранения), хотя математически рассчитана неустойчивость институциональной матрицы при недостаточном развитии одной из сфер общества - социальной, политической или экономической (8). В рамках институциональной теории социальная сфера во многом является определяющей при формировании «правил игры» в других сферах.
2. Копирование отдельных мер макроэкономической политики, к сожалению, приводит в российской экономике не к тем результатам, что в странах с развитой рыночной экономикой. Нам следует привыкнуть к тому, что коэффициент чувствительности нашей экономики в разы меньше макроэкономической политики значительно меньше чем в других странах. Проводя анализ денежно-кредитной политики ЦБ, в частности, приводящим к изменению денежной массы, мы забываем, что наш мультипликатор равен двум, а не восьми-двенадцати по отдельным агрегатам как в США, и поэтому все мероприятия направленные на изменение денежной массы следует проводить в большем объеме. Когда ЦБ говорит о корректировке курса доллара на 1-3 %, то очевидно, что эта мера ни к чему не приведет из-за долларового навеса и при либерализации курса доллара он будет стоить максимум 20 рублей.
3. Еще одна ловушка в том, что эффективными с точки зрения развития «нормальной» экономики процессы оказывают негативное воздействие на состояние современной российской системы. Как это ни парадоксально, например такая сделка как досрочный зачет российского долга Турцией нашими вертолетами и самолетами, сделка, которая при прочих равных эффективно сказывается на росте выпуска, безработице, в условиях излишней долларовой массы приводит к инфляции. С обратным же эффектом можно рассматривать деятельность гастарбайтеров в России, поскольку они являются каналом утечки долларовой массы и способствуют снижению инфляции.
4. Еще одно подтверждение тому, что российская экономика это сплошная цепь институциональных ловушек - это то, что правительство само находится в ловушке: одновременное достижение несовместимых целей, например, сдерживание инфляции и лоббирование интересов крупных корпораций по поддержанию высокого курса доллара.

Выходом или новой бифуркационной точкой может стать финансовый кризис, вызванный «корректировкой» искусственно сдерживаемого курса доллара. Такая политика долго продолжаться не может, поскольку последствия все больше усугубляются: правительство привыкает к растущему искусственно стабилизационному фонду, ЦБ к росту золотовалютных резервов и т.д. К хорошему привыкаешь легко, однако мы уже знаем к чему приводит превалирование краткосрочных интересов над долгосрочными.

Литература:

1. David P. Clio and Economics of QWERTY. American Economic Review. - 1985. - V.75. - №.2.
2. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. - М: Фонд экономической книги "Начала", 1997.
3. Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы. – М.: Российская экономическая школа, 1998.
4. Балацкий Е. Теория институциональных ловушек и правовой плюрализм // Общество и экономика. - № 10. – 2001.
5. Стиглер Дж. Многообразнее инструменты, шире цели: движение к пост-Вашингтонскому консенсусу // Вопросы экономики. – 1998. – №8.
6. Ляско А. Неденежные расчеты в российской переходной экономике: институциональный подход // Доклад. Институт экономики РАН, март, 2001.
7. Сухарев О.С. Институциональная теория и экономическая политика (К новой теории передаточного механизма в макроэкономике) / Кн. 1. Институциональная теория. Методологический эскиз. – М.: ИЭ РАН, 2001.
8. Дегтярев А.Н. Устойчивость и развитие социально-экономических систем: опыт институциональной архитектоники. – Доклад на Международном симпозиуме «Экономическая теория: исторические корни, современное состояние и перспективы развития». – Москва, МГУ, 10-11 июня 2004 г.

Е.А.Бренделева
Материалы Интернет-конференции 20 лет исследования QWERTY-эффектов и зависимости от предшествующего развития (с 15.04.05 по 5.06.05)

Проблема "институциональных ловушек" привлекла в последние десять лет пристальное внимание экономистов и ученых, занимающихся изучением экономических процессов в странах с переходной экономикой.

В англоязычной литературе «институциональная ловушка» используется чаще всего не как "institutional trap", а как эффект блокировки (lock-in effect): по Норту, это означает, что однажды принятое решение трудно отменить (2). В терминах неоинституциональной теории "институциональная ловушка – это неэффективная устойчивая норма (неэффективный институт), имеющая самоподдерживающийся характер" (3). Ее устойчивость означает, что если в системе превалировала неэффективная норма, то после сильного возмущения система может попасть в "институциональную ловушку", и тогда уже останется в ней даже при снятии внешнего воздействия.

Как отмечает Д. Норт, "приращение изменений в технологической сфере, однажды принявшее определенное направление, может привести к победе одного технологического решения над другими даже тогда, когда первое технологическое направление, в конце концов, оказывается менее эффективным по сравнению с отвергнутой альтернативой"(3).

Хрестоматийном примером такого неэффективного технологического развития стала проблема QWERTY-эффекта, изложенная в работе П.Дэвида(1) и получившая дальнейшее развитие в работах В.М.Полтеровича(3) применительно к институтам и определенная как институциональная ловушка.

Причем в данном случае дискуссии о степени эффективности или неэффективности примененной технологии отодвигаются на задний план, поскольку научный интерес представляет сама возможность существования QWERTY-эффектов, названных по аналогии с вышеприведенным примером, и поиск решения проблем, связанных с ними.

С точки зрения теории трансакционных издержек появление QWERTY-эффекта объясняется по крайней мере двумя причинами:

1. Несогласование ряда интересов различных групп экономических агентов. Появление QWERTY-эффекта является результатом частичного несогласования интересов производителей и потребителей. Цель производителей – быстрее и больше продать, для ее достижения и было принято настоящее расположение букв на клавиатуре. Цель потребителей – 1) улучшить качество оформления документов (в печатном виде более презентабельно и читаемо, чем в написанном от руки) и 2) появившаяся несколько позднее – увеличить скорость печатания. Учитывая различную совместимость целей (нейтральность, совместимость, несовместимость и степень эффекта от их взаимодействия – нейтральный, усиливающийся и снижающийся), цели производителей (больше продать) и потребителей (улучшить качество оформления документа) можно считать совместимыми. Однако впоследствии сочетание количества продаж и ускорения печати за счет изменения расположения букв на клавиатуре – цели явно несовместимые. В данном случае результат того, попадем мы в ловушку или нет зависит от эффекта, полученного от наложения целей. Если бы у покупателей не было бы первой цели, возможно бы это стимулировало производителей к поиску более скоростного расположения букв. Однако раздвоенность целей потребителей стимулировала первоначальный спрос и расширение производства QWERTY-эффективной продукции, впоследствии свою роль сыграл эффект масштаба.

Исходя из вышеизложенного, следует, что QWERTY-эффект является одним из продуктов и в то же время фиаско экономики предложения, когда интересы производителей превалируют над вкусами и предпочтениями потребителей.

Таким образом произошло формирование ловушки, выход из которой был сопряжен с большими издержками (переобучением уже работающих на печатных машинках машинисток, издержками сопротивления и затратами на переобучение, перепрофилированием производства на выпуск машинок с новой клавиатурой, а также издержек изменения мнения потребителей о недостаточной эффективности данной продукции).

2. Несогласование краткосрочных и долгосрочных интересов. В данном случае такое несогласование связанно с понятием «эффективности» и во многом определяется неполнотой информации. Поскольку экономические агенты обладают неполнотой информации, в частности о будущем уровне развития технологий, а иногда и вследствие ограниченности информации в других сферах общества (из-за физических и умственных способностей человека), неправомерно говорить об эффективности тех или иных технологий, методов организации, мы можем говорить только о сравнительной эффективности на настоящем этапе развития.

Базируясь на этих двух причинах возможно объяснение существования целого ряда несовместимых друг с другом, сравнительно неэффективных стандартов: передачи электроэнергии, различной ширины железнодорожной колеи, разностороннего движения на автодорогах и т.д.

Причины институциональных ловушек

"Институциональные ловушки" сопутствовали и сопутствуют переходной экономике России в самых различных сферах: отношениях собственности, кредитно-денежной системе, структуре реального сектора экономики и т.д. К институциональным ловушкам относятся бартер, неплатежи, коррупция, избежание налогов и т.д. По мнению экономистов, см., например, работы В.М. Полтеровича, А.К. Ляско, О.С. Сухарева, эти ловушки являются, как правило, результатом резкого изменения макроэкономических условий.

Одно из наиболее серьезных последствий "институциональных ловушек" заключается в том, что хотя они и смягчают отрицательные краткосрочные последствия неподготовленных, слишком быстрых преобразований, в то же время они препятствуют долгосрочному экономическому росту.

Таким образом, как и в случае с QWERTY-эффектами, одной из основных причин появления институциональных ловушек является расхождение краткосрочных и долгосрочных интересов экономических агентов и сочетания моделей поведения, сформированных на основе этих интересов, с экономической эффективностью.

За период существования советской модели развития в обществе сформировалась поведенческая модель, ориентированная на достижение долгосрочных интересов и базирующаяся на долгосрочном планировании, как в экономической деятельности, так и в повседневной жизни. На формирование данной модели непосредственное воздействие оказали основные тенденции развития общества. Жизнь членов общества была практически расписана «по полочкам» на долгие годы вперед: ясли – детский сад – школа - летом пионерский лагерь – институт – летом «картошка», стройотряд – гарантированная работа по распределению – гарантированная пенсия.

В переходной экономике меняется система базовых ценностей общества: происходит переориентация с долгосрочной модели поведения на краткосрочную. Это происходит по той причине, что в условиях неопределенности и нестабильности следование долгосрочной модели приносит только убытки, а прибыльные краткосрочные посреднические сделки убеждают экономических агентов отказаться от модели основанной на долгосрочных интересах. Разрушению последней способствовали многочисленные неудачные попытки граждан спасти свои обесценивающиеся сбережения в многочисленных финансовых пирамидах, подозрительных банках, сомнительных аферах. Разрушение долгосрочной модели поведения происходило одновременно с разрушением института доверия к государству, системе права, партнерам, и, наконец, соседям, друзьям, родственникам.

В результате в обществе укоренилась модель, ориентированная на достижение краткосрочных интересов. Жизнь "сегодняшним днем" стала нормой и процессы возврата к прежней модели связаны с большими издержками, если необратимы, поскольку в рыночном обществе по американскому образцу, которое было взято за основу нашими реформаторами, превалирует именно краткосрочная модель. Следует отметить, что у нового поколения данная краткосрочная модель поведения закладывается как базовая.

Таким образом мы попали в глобальную институциональную ловушку, связанную с не состыковкой эффективного развития и краткосрочной моделью поведения.

Выход из институциональной ловущки

Переход в начальное состояние или выход из институциональной ловушки связан с очень высокими издержками трансформации, что и сдерживает какие-либо серьезные преобразования, предопределяя тем самым длительное существование неэффективной нормы, кроме этого выход из институциональной ловушки может сдерживаться такими силами, как государство, влиятельные группы интересов и т.д.

В рамках теории институциональных изменений и теории трансакционных издержек можно рассмотреть по крайней мере два возможных выхода из институциональной ловушки:

1) Эволюционный, при котором условия выхода формируются самой экономической системой, например, разрушению институциональной ловушки может способствовать ускорение экономического роста, системный кризис и т.д.

Согласно Артуру и Дэвиду, ситуация в технологическом развитии ха­рактеризуется зависимостью от траектории предшествующего развития, если:

Выбор наблюдаемой в действительности массовой технологии был не предсказуем;

Этот выбор практически невозможно изменить из-за величины из­держек, которые нужно осуществить скоординированно и одновре­менно (или в течение короткого времени);

Массово распространенная технология с большой вероятностью неэ­ффективна.

Возникновение таких ситуаций, в свою очередь, является результатом функционирования двух механизмов: а) возрастающей отдачи от мас­штаба; б) воздействия малых случайных событий.

Возрастающая отдача является при этом следствием взаимосвязан­ности технологии и совершенствующихся навыков работы с ней как части человеческого капитала, возникающей в результате процесса обу­чения в ходе применения технологии (learning by using), а также сетевых внешних эффектов и неперемещаемости инвестиций.

В качестве примера приводится, в частности, QWERTY-раскладка кла­виатуры пишущих машинок, а затем компьютеров (QWERTY - первые шесть букв раскладки латинской клавиатуры). Это расположение воз­никло потому, что оно позволяло избежать сцепления рычагов при пе­чати наиболее часто повторяющихся последовательностей букв на ме­ханических машинках. Впоследствии этот недостаток - сцепление ры­чагов - был преодолен, однако клавиатура QWERTY уже завоевала мир. Машинки с альтернативными, зачастую более эргономичными расклад­ками, спросом не пользовались, в том числе и потому, что большинство машинисток обладали навыками печати именно на клавиатуре QWERTY, их переучивание было бы связано с запретительно высокими из­держками.

Механизм малых случайных событий, т.е. таких событий, которые не могли быть заранее предвидены обладающим ограниченным знанием сторонним наблюдателем, «ответствен» за то, какая именно из до­ступных технологий оказывается фактически выбранной, победившей

1 David P. Clio and the Economics of QWERTY // American Economic Review.

1985. No. 75. P. 332-337.

Arthur B.W. Competing Technologies, Increasing Returns and Lock-in by Historical Events//Economic Journal. 1989. No. 99. P. 116-131.

в конкурентной борьбе с функционально схожими с ней технологиями. «Благодаря» ему, такая победа обычно не связана с большей эффектив­ностью.

Впоследствии с помощью понятия зависимости от траектории предшествующего развития стали анализировать также институцио­нальные изменения. Институциональная инерция является при­чиной того, что в данный момент времени в институциональной структуре экономики некоторые из известных институциональных новшеств, - в принципе более эффективных, чем реально исполь­зующиеся, - тем не менее, не применяются на практике.

В основе явления институциональной инерции лежит, прежде всего, ограниченная рациональность экономических агентов, из­бравших и начавших в массовом порядке осваивать не лучший ин­ститут, и, кроме того, - чисто экономические факторы, обусловли­вающие нецелесообразность смены института из-за угрозы возник­новения значительных издержек.

Альтернативный взгляд на институциональную инерцию связан с шумпетеровской и неошумпетеровской традицией анализа техно­логических изменений. В соответствии с ней, технологические из­менения осуществляются в рамках определенных кластеров, пред­ставляющих собой ограниченный круг вариантов технологий, ко­торые могут быть сформированы из первоначального знания.

Охарактеризованные трактовки зависимости от траектории пред­шествующего развития в сфере технологических изменений, будучи примененными к сфере изменений институциональных, приводят к существенно различным оценкам возможности осуществления зна­чительных или резких смен институционального устройства эко­номик в зависимости от институциональной инерции.

В соответствии с первой из трактовок, нет никаких ограничений на содержание идеи нового института (или системы институтов), кроме ограничений творческих способностей индивидов, стремя­щихся к формированию институциональной среды, наилучшим об­разом отвечающей их интересам. Идея институционального изме­нения может при этом также заимствоваться либо целенаправленно создаваться, т.е. проектироваться. Однако в массовую практику войдет лишь то институциональное изменение, выгоды от которого превзойдут издержки переключения на следование новому правилу.

Согласно второй трактовке институциональной инерции, в рамках сложившейся институциональной среды не могут возникнуть идеи институциональных инноваций, не являющиеся рекомбинацией ком­понентов правил, составляющих эту среду. Целенаправленное проек­тирование нового правила оказывается при таком подходе принципи­ально ограниченным рамками разнообразия, формируемого полным

перебором всех возможных сочетаний упомянутых компонентов. Од­новременно, заимствованная идея, не укладывающаяся в эти рамки, отвергается не по причине неэффективности (неважно, - социальной неэффективности или неэффективности для групп специальных ин­тересов, проводящих перестройку институциональной среды), а по причине несоответствия уже имеющимся правилам.

Имеющийся опыт как технологических, так и институцио­нальных изменений убедительно свидетельствует в пользу большей корректности трактовки институциональной инерции, данной в ра­ботах Артура и Дэвида и их последователей. Иными словами, сво­бодно возникающие идеи нововведений проходят через фильтр от­бора по критерию эффективности, который и определяет, какие из них (с учетом эффекта возрастающей отдачи и случайности перво­начального выбора) получат массовое распространение. Истори­ческое наследие (вещественное или институциональное) проявляет себя в рамках этой концепции не в ограничении на идеи, а в специ­фической структуре выгод и издержек, свойственных в принципе схожим нововведениям, конкурирующим за распространение в не­совпадающих экономических системах.

Отметим, что эвристическая ценность концепции институцио­нальной инерции заключается не в возможности «универсального» объяснения любых трудностей, возникающих на путях институцио­нальных преобразований, а в обращении внимания на конкретных выгодополучателей старых правил, располагающих благодаря по­следним экономическими и политическими возможностями, позво­ляющими им блокировать потенциально более эффективные инно­вации.

Понятие эффекта блокировки было использовано Дугласом Нортом для объяснения часто встречающихся на практике ситуаций, в которых институциональное изменение, способное существенно улучшить условия для производства стоимости, несмотря на это, не реализуется на практике.